Театральные байки от ixnewmon и из комментариев к нему.

История первая
История эта произошла в Ташкенте, в послевоенные годы.
Дело было в Ташкентском театре. Там ставили спектакль по новелле Проспера Мериме “Таманго”. В ней рассказывается, как рабы-негры под предводительством отважного Таманго захватили корабль рабовладельца, на котором их везли.
Подпилив напильником свои цепи, они по сигналу Таманго сбросили цепи и перебили белых. Дальше было тоже много интересного, но для нашей истории это не важно.
А дело было в том, что режиссеру захотелось, чтобы в спектакле был живой попугай, желательно говорящий. Попугая у кого-то достали, но все попытки заставить его говорить провалились – попугай не говорил. Тогда на это было забито, и все решили, что раз он молчит, то пусть будет просто так, как говорится, “без речей”.
Наконец, наступил час премьеры. Представление шло полным ходом. Приближался драматический, кульминационный момент освобождения! Все в зале затаили дыхание! И вот Таманго, подав сигнал, сбрасывает свои цепи, которые со звоном падают на сцену, и внезапно “проснувшийся” попугай громко произносит:
– Тетю Сару к телефону! (с соответствующим акцентом)
Занавес

История вторая
Последний акт трагедии Островского “Гроза”. Катерина бежит бросаться в Волгу с обрыва, то есть прыгает в оркестровую яму.
Но там кто-то убрал мягкий мат – и поэтому после ее прыжка слышен грохот и слова:
– Бля-а-а!.. (пауза) Волга-то замерзла!

История третья
Театральная труппа на гастролях, времена советские, дают “Молодую гвардию”.
Статистов, естественно, играли местные театралы, для экономии: ну, не возить же с собой из города в город кучу эсэсовцев, из которых один только и говорит в конце “Откройте – ГЕСТАПО!” (как можно более зловещим голосом). И вот в очередном городишке “наняли” очередных эсэсовцев. Идет спектакль, кульминация событий – Олега Кошевого с минуты на минуту должно прийти забрать ГЕСТАПО. Олег с мамой дома. Стук в дверь.
Мама: – Хто це?
Олег: – Hе лякайтесь, мамо, це по мене.
Стук повторяется. Мать падает на колени и начинает причитать:
– Ой синку, синку!!! Ой лишенько менi, лишенько!!! Ой боже мiй, боже!!!
И тут опять повторяется стук в дверь, и голос с еврейским акцентом за сценой:
– Ой, да не волнуйтесь Вы так: это – ГЕСТАПО. Олег дома?
Занавес

***

Опера “Евгений Онегин”. Татьяна (уже замужняя) мечется по гримерке в поисках малинового берета (а время поджимает, пора на сцену). В отчаянии напяливает на голову первый попавшийся берет и выходит из-за кулис.
Онегин беседует с Греминым и вот-вот должен произнести сакраментальное: “Кто та, в малиновом берете”. Оглядывается на Татьяну и опешивает: берет – зеленый.
Однако партию продолжать надо, и Онегин, ничтоже сумняшеся, выводит: “Кто та, в ЗЕЛЕНОВОМ берете…?”

Продолжение:

Гремин:
– Пойдем, тебя представлю я!
Онегин:
– Так кто ж она?!
Г., растерявшись:
– СЕСТРА моя!
Онениг, подхватив:
– Так ты СЕСТРАТ? Не знал я ране…))))))))

***

“Ханума” в БДТ (70-е годы) на сцене Копелян. Вбегает, опаздывая на свою реплику актер (не-помню-кто) произносит: вместо “кашу маслом не испортишь” “Машу каслом не испортишь”. Невозмутимый Копелян: “Ну это смотря какое касло!”…

***

Начало 80-х, в питерском Ленкоме, Генриетта Яновская ведет генеральный прогон “Алисы в Стране Чудес” перед сдачей спектакля, в зале друзья, родственники, блатные и прочие посетители прогонов….
Финальная сцена Королевского Крокета, Королева ссорится с Герцогиней, Герцогиня бьет Королеву крокетным молотком, Королева падает без чуств на колени Королю, пауза, Королева приходит в себя…
Оригинальная реплика Королевы к Королю должна быть “чем меня треснули?”
Ну все уже поняли что Королева оговорилась и сказала “чем меня трахнули”…
А теперь внимание, Король ничего сказать не успел… прогон умер, со сцены все уползали по-пластунски…

Ведь все участники наизусть знали оригинальную реплику Короля: “Крокетным молотком. В жизни это иногда случается, дорогая…!!!”

***

В кукольном театре идет спектакль “12 месяцев”. Актриса играющая Падчерицу заболталась по телефону, вылетает под самую свою реплику, хватает куклу выходит на ширму, кукла широко разводит руками и говорит: А земля то вся цветочками усрана… (в оригинале “устлана”) актеры за ширмой хватаются за стоийки декораций чтоб не сползти на пол, давятся и умирают, голоса героев несколько сдавленные спазмами истерического хохота, но спектакль идет, дети – чистые души – само внимание, родители не прислушиваются… все в порядке…

***

Знаменитый актер Людвиг Девриент появился в главной роли шекспировского “Короля Ричарда III”. Когда он закричал: “Коня! Полцарства за коня!”, – с галерки раздался голос: “А осел не подойдет?” Не растерявшись актер немедленно ответил: “Подойдет. Спускайтесь сюда”.

***

А великая Савина в Александринском императорском, играя жену самоубийцы спрашивала слугу “Кто стрелял?, слуга запнулся, и ответил “ВАХ МУХ!”, “МОХ МУХ?!”, переспросила Савина, и упала в обморок.

***

Во МХАТе шла пьеса про Ленина. Вождь болен (кажется, после покушения Каплан), партия и народ переживает. У Ильича врач (это за сценой происходит), на авансцене – обеспокоенные соратники. К ним выходит врач, его Евстигнеев играл и далее должен следовать текст:
– Владимир Ильич очень плох. Лоб желтый, восковой.
Евстигнеев оговаривается и произносит:
-Владимир Ильич очень плох. Жоп лобтый восковой.
“Соратники” рухнули. Пришлось дать занавес.

***

Реальный случай из спектакля “Ведьма”. Герой Сергея Безрукова – молодой сельский батюшка – обвиняет в сердцах свою жену в ведьмовстве. Кричит, мол, зловредная, колдунья ты, и все беды – это ты, и даже метель вот эта – тоже ты! В зале – звонок мобильного телефона дебильного зрителя. Не растерявшийся Безруков выдает: “И этот мобильный – тоже ты!”

***

Балет Минкуса “Дон Кихот” уже бог знает сколько времени благополучно идет на сцене питерского Мариинского театра. И вся история данного балета на данной сцене распадается на два периода: период “до” и период “после”.
Период “до” характеризовался тем, что Дон Кихот и Санчо Панса разъезжали по сцене соответственно на коне и на осле. И конь и осел были живыми, настоящими, теплыми.
Период “после” характеризуется тем, что Дон Кихот и Санчо Панса шляются по сцене пешком. Не славные идальго, а пилигримы какие-то. Куда подевались конь и осел? Сдохли? Сожраны хищниками?

Версии таинственного исчезновения со сцены коня и осла плодились, как грибы после дождя. Я же получил сведения о происшедшем от своего родственника, который работал осветителем в Мариинском театре. Он утверждает, что все было именно так. Не знаю. За что купил, как говорится, за то и продаю.

Итак, душераздирающий случай, поделивший историю спектакля на “до” и “после”, произошел, кажется, в 1980 олимпийском году. До того дня на каждое представление “Дон Кихота” из цирка выписывались хорошо выдресированные, привыкшие к публике конь и осел. Но в тот злосчастный день конь заболел. И администрация театра, совершенно не подумав о последствиях, арендовала коня из какой-то конно-спортивной секции. Тоже хорошо вышколенное животное. Мда. Если бы только не одно но.
Зверюга оказалась кобылой. Это обнаружилось только тогда, когда уже звучала увертюра. Что-либо менять было поздно. Вы когда-нибудь пробовали в чем-либо убедить возжелавшего женской ласки осла? Легче научить таракана танцевать еврейские танцы.
В первом же совместном появлении на сцене Дон Кихота и Санчо Пансы осел, почуяв свеженькую кобылку, безумно возбудился. Издав истошный рев, он встал на дыбы, сбросив с себя Санчо. После этого из его подбрюшья начинает вылезать нечто неимоверное по своим размерам и очень непристойное по своему внешнему виду.
Осел начал забираться сзади на кобылу, которая явно не возражала против того, чтобы произвести на свет мула. Дон Кихот, почуяв атаку с тыла, проявил чудеса джигитовки и каким-то диким прыжком слетел с седла. Санчо, спинным мозгом почувствовав, что сейчас произойдет, начал тянуть осла за хвост. Но проклятый ишак не сдавался.
К этому моменту он уже находился в нужном отверстии на теле кобылы и работал с интенсивностью отбойного молотка. Откуда-то из зала раздался истошный женский визг. Кто-то проорал “Закройте занавес!” Дирижер механически продолжал размахивать руками, не отрывая глаз от творящегося на сцене безумия. Оркестранты развернули головы на 180 градусов и беззастенчиво пялились на сцену.
Музыка издала пару предсмертных тактов и тихо сдохла, сменившись полоумным гоготом, доносившимся из оркестровой ямы. Пожарные начали раскатывать по сцене рукава с целью образумить распоясавшегося осла с помощью воды.
В общем, занавес закрыли только минуты через две. В течение этих двух минут на сцене прославленного Академического Театра имени Кирова наблюдалось следующее:
– ишак с победным ревом дотрахивает томно прикрывшую глаза кобылу,
– Санчо Панса тянет ишака за хвост, в результате чего вся сцена смахивает на перетягивание каната,
– в углу сцены, схватившись за голову и раскачиваясь из стороны в сторону, сидит на полу совершенно обезумевший Дон Кихот,
– пожарные, изнемогая от хохота, раскатывают шланги, а из-за кулис доносится вопль режиссера “Скорее, суки!!! Скорее!!!! Убью всех на хуй!!!”,
– из оркестровой ямы слышен уже даже не смех, а какое-то бульканье.
– дирижер, поддавшись всеобщему буйству, приплясывает на своей подставке и откровенно болеет за осла.
Наконец занавес закрывается. Половина зала возмущается, треть (в основном старые девы) лежат в обмороке, остальные требуют открыть занавес, поскольку они, мол, заплатили деньги и имеют право все это досмотреть.

Все. На этом все и закончилось. На следующем представлении Дон Кихот и Санчо ходили пешком. Сколько голов полетело после этого злосчастного дня – неизвестно, да и не важно.
Как говорил Ираклий Андроников – “можно посылать соболезнования цирку. Их лучшее представление прошло в Мариинском театре”…