Продолжая разговор о “современном искусстве”, в очередной раз испытал ощущение бессилия от недостаточности формулировок. Никак не получается исчерпывающе сформулировать, что именно и как именно отталкивает меня в этом самом contemporary art. Грань-то между этим откровенным жульничеством и настоящим искусством столбами не обозначена, и получается говорить только о крайних точках, о вещах же пограничных – никак. Понятно, достижения того же Гельмана вполне прозрачны, что бы там вокруг них ни говорилось. Хрущева на них нету. Хотя и там, по слухам, попадаются настоящие вещи; надо полагать, по недосмотру экспертов. А вот взять, к примеру, такую выставку, как ежегодная S.O.F.A., проводимая в Чикаго и в Нью-Йорке – там картина другая. То, что выставляют там разные галерейщики, некоторым боком к “современном искусству” отношение все же имеет. Но: во-первых, там никто не декларирует претензий на Новые Слова в Искусстве, на Социальные Мессиджи и на прочую ерунду, и во-вторых, абсолютное большинство экспонатов имеют самостоятельную эстетическую ценность, независимую от объяснений экспертов, исторического контекста, политической ситуации или погоды над озером Мичиган. И выполнены эти работы, как правило, в достаточно сложных техниках на виртуозном уровне, без помоечной халтуры. Однако там, наоборот, встречаются иногда работы, которые уместно выглядели бы у Гельмана сотоварищи. К примеру, голый холст с тучей воткнутых в него английских булавок; он ведь явно ни на что не пригоден, если рядом с ним нету манифеста, объясняющего загипнотизированному зрителю непреходящую художественную ценность этого шедевра. Или лист облезлой фанеры размером полтора на полтора метра, в котором просверлено несколько дырок, заткнутых грубо выточенными деревянными шариками. Типичная для “современного искусства” работа, только лишенная такого необходимого атрибута, как прилагающаяся пудра для мозгов. Удивительное зрелище.

Все это меня несколько запутывает. Где граница? Вот Малевич со знаменитым своим квадратом: явное жульничество. Разве что по тем временам новое и оттого громкое, с трагическими последствиями. Вот Кандинский: жульничество все-таки в меньшей степени, по крайней мере вся эта геометрия не вызывает нецивилизованных душевных движений. А вот Пикассо, который мог заходить как угодно далеко, и все равно в его работах очевидна вполне реальная мощь. Но на Пикассо, кажется, все и закончилось – последующие клоуны могли только неубедительно подражать предшественникам, пытаясь удержать название “авангард” за направлением, которому сотня лет уже. Не раз я встречался с людьми, претендующими на понимание современного искусства; во всех случаях без исключений они не были способны внятно изложить это свое понимание, несмотря на мои расспросы. Их рассказ обязательно представляет собой поток терминов, никогда не встречающихся в обыденной речи, который при ближайшем рассмотрении никакого смысла в себе не несет. Та же проблема и с соответствующими книгами. Этакая вербальная дымовая завеса, туман. Как у проповедников-сектантов. Звучит неубедительно, даже если не посматривать время от времени на работы их авторитетов вроде какого-нибудь Ива Кляйна. А уж если посмотреть…

Я это к чему все? Может быть, есть все-таки поблизости еще желающие растолковать чайнику суть этого явления природы. Простите за бессвязность: говорю ж, проблемы с формулировками.